В марте 2024 года военные суды вынесли 684 приговора за оставление части — «Медизона»

Количество приговоров, вынесенных по статье о самовольном оставлении части, достигло пика в марте этого года. Согласно подсчетам, в марте военные суды выносили по 34 приговора по этой статье каждый рабочий день. Всего с начала 2024 года в военные суды поступило около 2,3 тысяч дел о побеге со службы — в основном из Московской, Свердловской и Оренбургской областей.

Рост количества дел по статье о самовольном оставлении части связан с объявлением мобилизации в сентябре 2022 года. Всего с ее начала было заведено более семи тысяч дел по этой статье. По статье о дезертирстве в суды с начала мобилизации передали 254 дела. По более мягкой статье о неисполнении приказа — 536 дел.

При этом фигурантам этих дел чаще всего назначают условные сроки. По словам журналисто:к «Медиазоны», «это делается для того, чтобы солдата можно было отправить на войну (со службы увольняют только в случае приговора к реальному сроку)».

DOXA также взяла комментарий у Ивана Чувиляева — пресс-секретарь проекта помощи дезертирам «Идите лесом!». 

Пресс-секретарь проекта помощи дезертирам «Идите лесом!».

Иван Чувиляев

Как вы считаете, рост количества преследований связан с усилением репрессивной машины (лучше ловят) или с действительным ростом числа самоволок (больше бегут)?

Что касается роста количества преследований. Усиление репрессивной системы это отдельный разговор, и здесь нам судить трудно. У себя мы фиксируем, что за последний год число дезертиров выросло в десять раз. Мы [в «Идите Лесом!»] писали об этом и «Медиазона» в каком-то смысле тоже ссылалась на нас.

Почему их стало больше, понятно. Число количества дезертиров зависит от двух факторов. В первую очередь от боев — большие потери и как результат большое количество дезертиров. Дезертировать прямо непосредственно с линии фронта они не могут. Для начала каким-то образом оказаться в России. По большому счету, к сожалению, единственный путь к тому, чтобы оказаться на территории России для дезертира это ранение. Либо второй был важный фактор это отпуска. Некоторые из мобилизованных осенью 2022 года стали получать отпуска летом 2023 года. Из этих отпусков они уже не возвращались.

Что касается наказаний, как я уже сказал, здесь есть такая важная перемена с нашей стороны. В 2022 году дезертиров, объявленных в розыск за самовольное оставление части, активно искала военная прокуратура. Они прятались по местам прописки, у родственников и знакомых, где военная прокуратура оказывала давление на окружение дезертиров. Однако в 2022 году наблюдалась смена практики: найденных дезертиров возвращали в часть без возбуждения уголовного дела при условии их согласия вернуться. В случае отказа их размещали в обычных военных частях, откуда некоторые снова пытались сбежать. Даже если дело доходило до суда, наказание было не столь строгим, как ожидалось, с возможностью самостоятельного отбытия наказания в колонии-поселении. Эта практика была прекращена осенью 2022 года, когда стали создаваться специализированные следственные изоляторы для содержания таких лиц под стражей. Там они сидели, как в обычной военной части, то есть могли уходить. Оттуда люди тоже бежали, как и из колоний-поселения, в которые они должны были добираться самостоятельно по приговору суда.

Стали создаваться специальные следственные изоляторы для дезертиров, где у них уже не было варианта вернуться на войну. Также повлияло то, что приговоры и дела стали заводить на «новых территориях» и Крыму. При этом рост числа дезертиров не кончается. После каждого Бахмута, Авдеевки или Марьинки мы получаем новый рост дезертиров. Они надеются пройти комиссию и не возвращаться на войну после полученных ранений. Когда даже после этого они признаются «годными к службе», то принимают решение о дезертирстве.

Как вы предполагаете, какая часть преследований приходится на военных, разочаровавшихся в войне в Украине? Можно ли назвать тех, кто оставляют военную часть, антивоенно настроенными? Что ими движет, на ваш взгляд?

Я бы сказал, что как бы среди них нет провоенно настроенных людей. Люди шли в военкоматы, получив повестку не потому, что они поддерживают войну, а потому что они вообще не понимали, как им вести себя в этой ситуации. Они к ней не были готовы. Люди шли в военкоматы и подписывали договоры контракта с Министерством обороны не потому, что они за войну, они шли туда и подписывали эти контракты, потому что они либо оказывались в очень тяжелой какой-нибудь финансовой ситуации. У нас были подобные случаи. Они не за и не против, они вообще не понимают, какое отношение они к этому имеют. Это вообще не про них. Это Путин там с кем-то лично воюет на белом коне, а они сидят в десятках тысяч километров от Москвы и занимаются своими домашними делами. И их жизнь от Путина вообще никогда не зависела. А теперь внезапно эта зависимость появилась, к чему они, конечно, были не готовы. Были у нас люди, которые говорили, что они пошли добровольцами, но они очень быстро разочаровались и очень быстро понимали, что война это вовсе не то, что они себе напридумывали или и совсем не то, что им рассказывали, что. Но это, повторяю, это два три буквально кейса за два года.