В России устраняют местное самоуправление

В чем суть реформы?

Ранее закон об МСУ предусматривал двухуровневую систему — сельские и городские поселения, муниципальные округа и тд., могли входить в муниципальные образования второго уровня — муниципальные районы. Это создавало разветвленную сеть муниципалитетов, причем нижний уровень формально сохранял автономию от верхнего, обладал собственными советами, бюджетом и полномочиями.

Новый закон позволяет упразднить уровень сельских и городских советов, передав их полномочия муниципальным округам (МО) — органу, которые объединит в себе сразу несколько бывших городских или сельских поселений. Кроме того, он вводит принцип «единства системы публичной власти»: теперь местное самоуправление, которое раньше фактически не являлось частью государства, становится частью федеральной власти.

Губернатор, согласно новой реформе, теперь также имеет полномочия выдвигать кандидатов, которые могут избираться на должность глав МО.

Реформа подчинит местное самоуправление федеральной власти и лишит ее обратной связи от жителей

Виталий Боварь, политик и бывший депутат муниципального совета МО Владимирский округ в Петербурге, отмечает, что переход к одноуровневой системе — не единственная проблема реформы. После ее принятия муниципальные образования окажутся под контролем губернаторов, которые получат больше возможностей для отстранения депутатов и глав муниципалитетов.

При этом Боварь не считает текущую систему МСУ, построенную в середине нулевых, оптимальной: «она сознательно устроена так, чтобы деполитизировать деятельность муниципалитетов, то есть свести местную политику к хозяйствованию».

«Сейчас уместно говорить не о разрушении идеально работавшей модели, а о ее дальнейшем ухудшении»

Несмотря на это, прежняя система все же обеспечивала определенную независимость от государства, позволяла муниципалитетам решать локальные вопросы, а также предоставляла больше «пространства для борьбы» и возможностей выступать против решений федеральной и региональной власти.

Пример: экопротесты в Шиесе и шихане Куштау, а также протесты в Хабаровске, которые стали возможны благодаря прежней системе МСУ. Местная власть, обладающая полномочиями, способна консолидировать протестные движения и оказывать им поддержку, что иногда приводит к реальным изменениям.

«Проблема одноуровневой системы в том, что она существенно ограничивает обратную связь. Исчезает целый класс людей — местных депутатов — которые эту обратную связь обеспечивали», — отмечает он, поясняя, что такая система гораздо выгоднее для федеральной власти.

«Сейчас уместно говорить не о разрушении идеально работавшей модели, а о ее дальнейшем ухудшении», — соглашается Ольга Сидельникова, экспертка по местному самоуправлению и бывшая глава администрации МО Ломоносовский.

Она отмечает, что МСУ — «это самый близкий и самый доступный уровень власти для жителей», так как до депутатов легче дотянуться и заявить о своих проблемах, а «муниципальным депутатом можно стать самому на чистом энтузиазме». При прошлой системе победить на выборах в сельсовет было реальнее, чем в любых других выборах в России. При переходе на одноуровневую систему качество управления снизится, потому что проблемы людей будут реже доходить до депутатов, а «детально вникнуть в проблемы условного села гораздо проще, когда оно у тебя одно, а не 30».

Какие регионы выступают против реформы

Губернатор Хакасии Валентин Коновалов по требованию сельских депутатов заблокировал законопроект, предусматривающий упразднение сельских и поселковых советов. По его словам, депутаты Верховного совета (парламент Хакасии) приняли документ без реального обсуждения с жителями и без публичных слушаний. Хакасия — пока единственный регион России, где сопротивление реформе на уровне губернатора оказалось успешным.

21 июня в Горно-Алтайске, столице Республики Алтай, несколько тысяч человек вышли на митинг против реформы, уничтожающей сельсоветы. Участники выступили против главы региона и «оккупации земель олигархами». После одиночных пикетов и митинга в Алтае последовали акции поддержки в других регионах. В ответ власти начали преследовать активистов.

Когда протестующие говорят об «оккупации земель олигархами», они подразумевают передел земель Алтая бизнес-элитами и иностранными компаниями, работающими в регионе. Протестующие выдвигают следующие требования: отменить законы, позволяющие корпорациям и иностранным компаниям действовать на территории Алтая, отправить в отставку нынешнее руководство республики, дать народу право избирать местных лидеров, а также прекратить политические репрессии.

24 июня Эл Курултай (Госсобрание) Республики Алтай одобрил законопроект о муниципальной реформе в обоих чтениях. За него проголосовали 26 депутатов, против — восемь, еще пятеро воздержались. Впоследствии парламент скрыл результаты этого голосования: на официальном сайте размещен файл с сообщением: «По техническим причинам итоги электронного голосования временно недоступны».

В Бурятии против реформы выступили сельские депутаты. В июле восемь депутатов Совета Новозаганского сельского поселения Мухоршибирского района потребовали от Народного Хурала — регионального парламента — обратиться в Государственную думу с требованием отменить муниципальную реформу на федеральном уровне.

Они утверждают, что переход на одноуровневую систему — «антинародный», поскольку лишает население права принимать решения на местах. «Принижение роли сельских сходов противоречит вековым традициям народов Бурятии решать вопросы местного значения самим. Решение схода жителей важнее решений других органов власти на местах», — говорится в их обращении.

Муниципальная реформа проходит и в отдаленных регионах России, таких как Камчатка. Илья Быков, пресс-секретарь Камчатского отделения КПРФ, в комментарии изданию «Реплика» отмечает, что реформа «ведет к дальнейшей централизации власти, ослаблению реального местного самоуправления и отстранению населения от решения вопросов местного значения».

Быков отмечает, что жители настроены против реформы, но пока не выходят на протесты. «Недовольство выражается в разговорах, обсуждениях в соцсетях, обращениях к депутатам-коммунистам и в местные органы власти», — говорит Илья.

По мнению исследовательницы Ксении Смоляковой, люди протестуют, потому что справедливо считают, что их обманывают. Они интуитивно понимают, что реформа проводится не в их интересах, несмотря на то, что власти маскируют её за красивыми формулировками «оптимизации и повышения эффективности».

«Особенно болезненно это воспринимается в национальных республиках, где к таким формам, как поселения, относятся с особым трепетом: именно поэтому в ряде регионов, например в Татарстане, Алтае, Башкирии, реформа скорее всего вызовет характерное отторжение», — отмечает Смолякова.

Недовольство особенно остро проявляется у жителей сел и небольших поселков: они опасаются, что вместе с ликвидацией советов депутатов исчезнут (или будут «оптимизированы») школы, медпункты и детские сады. Решать проблемы, затрагивающие многих местных жителей, придется в районных центрах, которые могут находиться в сотнях километров от поселения.

Региональные власти получат больше контроля, а местные проблемы будут решаться хуже

Исследовательница Ксения Смолякова отмечает, что отказ от уровня сельских поселений приведёт к ликвидации 99% всех выборных должностей в России. В своей статье пермский исследователь Виталий Ковин утверждает, что ликвидация сельских поселений в его родном регионе вызывает «политическую депопуляцию» — бывшие депутаты сельских советов уходят в частную жизнь и прекращают всякую политическую деятельность.

В долгосрочной перспективе реформа может привести к ухудшению образования, здравоохранения и ЖКХ для жителей регионов. Власти смогут проводить реформы, влияющие на качество жизни, практически без сопротивления со стороны местных органов самоуправления. Виталий Боварь отмечает, что большинство людей живет именно на уровне местных самоуправлений, а не на региональном или федеральном уровнях. На их повседневную жизнь влияют не столько крупные реформы, сколько решения местных властей, которые помогают решать насущные проблемы.

Последствия реформы уже ощутимы для жителей отдаленных поселений Карелии. Например, в Валдае целый поселок остался без воды из-за поломки насоса. На возмущение местных жителей отреагировали чиновники из Сегежи, которые заявили, что «решение данного вопроса находится вне компетенции органов местного самоуправления». Проблему взяли под контроль не местное самоуправление или сельский совет, а чиновники из столицы региона — Петрозаводска. В результате решение проблемы занимает больше времени.

Трое жителей карельского поселка Кривцы отсудили у администрации Пудожского района по 10 тысяч рублей компенсации морального вреда за отсутствие подвоза воды. Старая водовозка в поселке вышла из строя, а у муниципальных властей не нашлось средств на её ремонт. В течение трех недель жители были вынуждены ходить за водой к реке, не оборудованной безопасным пирсом. При прежней системе местного самоуправления эту проблему можно было решить из бюджета сельского поселения, однако теперь всеми бюджетными вопросами распоряжается единый муниципальный орган.

Другое следствие — исключение местных жителей и жительниц из участия в местном самоуправлении и назначение «удобных» кандидатов на ранее выборные должности. Например, жителям пяти муниципальных округов в Карелии на выборах 2023 года предложили голосовать только за единственного кандидата от «Единой России». На 15 депутатских мандатов в Беломорском муниципальном округе нашлось всего 27 кандидатов. Это означает, что в пяти избирательных округах выборов фактически не было, сообщал проект From Karelia with freedom.

Боварь убежден, что, несмотря на устранение местного самоуправления, народное недовольство не исчезнет — просто у людей практически не останется возможностей выразить его через официальные институты. По его мнению, это может привести к радикализации протестов и выходу политического недовольства на улицы, поскольку другого способа его выразить больше не будет.