«Серые» зоны Российской империи

Ассаламу алейкум (что переводится как «мир вам»), уважаемые читательницы и читатели DOXA

Город Жаркент сейчас называют «юго-восточными воротами» Казахстана, но раньше он был таковыми и для СССР, и для Российской империи: всего в 27-ми километрах от него находится граница с Китаем. С конца XIX века в Жаркенте стоит и храм во имя Пророка Божия Илии казахстанского митрополичьего округа Русской православной церкви, и мечеть в виде китайской пагоды, а в самом городе мирно уживаются казахи, уйгуры, дунгане и русские.

Несмотря на археологические находки, говорящие о том, что когда-то Жаркент был одним из укреплённых пунктов на Великом Шёлковом пути, современная история города во многом связана с уйгурами и дунганами (китайцами-мусульманами).

Жаркент очень похож на любой маленький город в Казахстане: дореволюционные постройки, хрущёвки, частные дома, исламское и христианское кладбища, множество маленьких магазинов и кафе с уйгурской, казахской, европейской, дунганской и китайской кухнями.

Однако пограничность Жаркента чувствуется везде

С одной стороны, на выезде из города ещё можно поймать синьцзянское радио, на котором уйгуры говорят чуть иначе, чем в Казахстане, и ставят китайские песни про любовь к Мао и отрицание Бога. С другой, в кафе вас может обслужить русская женщина, а большинство местных из-за тесной связи с Алматы могут на неплохо изъясняться как на своих родных языках, дунганском и уйгурском, так и на русском и казахском.

Я знаю этот город с детства, потому что раньше у моих родственников здесь было много друзей, а потому до первого долгого отъезда за границу я не осознавала его уникальность. Но на фоне всего происходящего в Казахстане, когда случается «ежедневный плебисцит», то есть когда люди начинают проблематизировать и осмыслять свою национальную, этническую, политическую и культурную идентичность, мне захотелось «остранитьПо Шкловскому, остранение — это «вывод вещи из автоматического восприятия» посредством художественных средств.» своё понимание любимого города. Понять, из чего он состоит, как в нём живут люди и каким образом осколки империй обустраиваются под новые нужды. Для этого я посетила его «достопримечательности» — православную церковь и уйгуро-дунганскую мечеть в китайском (!) стиле, а также поговорила с людьми, которые видели, как Жаркент менялся за последние полвека.

«Это ведь тоже дар божий — верить в Бога»

Напротив яркой, коричнево-зелёной церкви, похожей на печатный пряник, школа имени Бауыржана Момышулы — панфиловца, Героя Советского Союза, а также писателя и переводчика с уйгурского и казахского на русский. На некоторых онлайн-картах заведение всё ещё отмечено как школа «имени Луначарского», а на стене висит надпись: "Здесь учился Куликов Евгений, воин-интернационалистСкорее всего, речь идёт про Советско-Афганскую войну, но может быть и не только.". Информация о нём в интернете отсутствует.

На аллее перед входом висят синие и жёлтые флаги — в честь цветов флага Казахстана.

Перед церковью доска с информацией: краткое житие Пророка Илии ФесвитянинаБиблейский пророк в Израильском царстве в IX веке до н. э., в христианстве является самым почитаемым ветхозаветным святым., история храма и QR-код со ссылкой на инстаграм церкви, с помощью которого я предварительно и списалась с батюшкой.

Уже возле крыльца стоят два разбитых колокола, которые сбросили с колокольни большевики, установившие здесь советскую власть.

Храм во имя Пророка Божия Илии, в отличие от большинства российских церквей, полностью деревянный. Как говорят прихожане, здание постоянно обновляется: целые колокола снова повесили на окна, все четыре крыльца, киотыУкрашенный шкаф или полка для икон., иконостасПерегородка, отделяющая алтарь от всего остального. — новые, однако же половицы — те самые, что были при постройке. Каким-то чудом они выдержали времена Союза: в церкви было и зернохранилище, и спортзал педучилища, где велись уроки физкультуры и устраивались увеселительные мероприятия. На месте, где сейчас продают разного рода церковную утварь, была котельная, но уже два года как всё перевели на газовое отопление. Прихожане говорят, что это всё заслуга бывшего настоятеля церкви, ныне игумена Вианора, что прослужил в ней двадцать восемь лет и был инициатором масштабной реконструкции, а также дизайнером нового внутреннего обустройства храма.

Согласно архивам, вопрос о постройке храма был поднят казачеством 12 августа 1882 года при содействии церковнослужителя Павла Белоярова, который возглавлял православную церковь в Китае, в городе Кульджа. Но из-за недостатка средств лишь спустя десять лет, в 1892 году, в Жаркенте появилась своя русская православная церковь. Архитектором стал Сергей Константинович Тропоревский. Здание построено из тянь-шанской ели в псевдорусском стиле, очень модном в те времена.

Святыни храма — мощи священника Василия Колмыкова, иерея Жаркентского, чья история весьма показательна для этих краёв. Купеческий сын, посланный сюда служить в 1916-м году. Когда случилось вооружённое Центральноазиатское восстание 16-го года против трудовой мобилизации «инородцев», пострадал от отрядов местных мародёров. Однако же расстреляли его «свои» — большевики, требовавшие от него отречения от своей веры. Отказавшись делать это, он принял мученическую смерть. В 2000 году Василий Колмыков был канонизирован.

Прихожан в церкви немного, потому что молодёжь из города уезжает, а взрослые либо затворничают, либо собираются только по праздникам.

Продавщица утвари Надежда Ивановна согласилась дать мне комментарий о том, каким образом в Жаркенте оказалась большая часть прихожан церкви и как храм живёт сейчас:

— Я уже пенсионерка, но на добрых началах помогаю церкви: веду бухгалтерские дела, отчётности составляю. Прихожан у нас мало, многие поуезжали. Настали такие времена, когда нужно давать хорошее образование детям, внукам. Однако даже молодёжь у нас есть — ведут причащать деток своих, в воскресную школу отдают их. Итого, примерно человек 50–60 по воскресеньям ходят. Мало, но всё-таки 70 лет атеизма и безбожия не проходят даром. Это ведь тоже дар Божий — верить в Бога.

Несмотря на красоту и древность храма, государством он никак не охраняется.

Министерство культуры отмахнулись от нас: как хотите выживайте

С местными властями у нас хорошие отношения, но нам обещали крышу новую, а так пока ничего и не сделали.

Настоятель церкви священник Димитрий Каплин рассказывает, что из 45 тысяч жителей Жаркента русскими считают себя около тысячи. Но большинство из них в церковь не ходят, за исключением Рождества и Пасхи. На воскресные службы в храме собираются всего по 50–60 человек.

Как предки ваших прихожан оказывались в Жаркенте? Много ли среди них потомков казаков?

Вполне возможно, что это переселенцы потомственных казаков, ведь в Российской империи казачество охраняло эти границы. После же было советское безбожное время, когда активно боролись с верующими. Храмы уничтожали или отдавали под зернохранилище, перестраивали в спортзалы, как наш. Люди отошли от Бога, и если эти потомки казаков даже и есть, то они в храм не ходят. Часто даже тех, кто ходит, знаю поверхностно.

Как городские власти относятся к вам?

Достаточно часто приходится контактировать с религиозным отделом, который активно ведёт работу по корректировке. Интересовались, в частности, как я лично отношусь к прививкам. Я как священник только могу высказать своё личное мнение, но ставлю вопрос так, что каждый человек решает сам за себя и за своих детей. Рекомендаций для общества в целом я, конечно, не могу дать.

Периодически приглашают в местный городской акиматМэрия, региональный орган исполнительной власти в Казахстане, районная государственная администрация в Казахстане и в Кыргызстане., чтобы священник присутствовал на мероприятиях, так что да, активно привлекают всегда к общественной деятельности. Но основная деятельность у меня в храме, с теми людьми, которые пришли получить духовную помощь, так как у нас есть закон, который гласит, что проповеди в общественных местах запрещены. Я могу их осуществлять только на территории храма и в самом храме.

Каково жить на границе с Китаем?

Дело в том, что она закрытаС начала пандемии COVID-19, границы Казахстана с Китаем были закрыты до самого недавнего времени, из-за чего у многих жаркентцев не было возможности въезжать в Китай ни по личным, ни по торговым соображениям. с самого начала пандемии, и это в том числе камень преткновения, который не даёт местным жить здесь в спокойствии и стабильности. Раньше-то были торговые отношения, ездили туда часто. На границе с Китаем находится поселок Хоргос, там пограничная зона, МЦПСМеждународный центр приграничного сотрудничества.

Рассказывали, что в Хоргосе тоже есть православная церковь, но она недействующая, потому что там не слишком много прихожан осталось — это так?

Там есть старая церковь Казанской Божией Матери, даже старше нашего храма. Но православных христиан в Хоргосе осталось очень мало, буквально пять семей, поэтому эта церковь приписная к Жаркенту. Мы несколько раз в году собираем народ и туда приезжаем. Отмечаем престольный праздник и служим послепасхальный период.

Более того, мне рассказывали, что и в КульджеГород в Синьцзян-Уйгурском автономном районе есть православный храм, верующие христиане, но чтобы туда попасть, надо, чтобы границы были открыты. Прошлый настоятель, игумен Вианор, туда ездил, знал там людей, а мне ещё не довелось.

Что для ваших прихожан значит быть «жаркентцем»?

Несмотря на близость с Китаем, сейчас нет этого возвышенного отношения к Жаркенту, хотя город-то находится в замечательном месте со множеством достопримечательностей. Рядом с нами и горячие источники в Чундже, и Чарынский каньон, и наша мечеть-пагодаЦентральная мечеть с элементами буддийского стиля.

Но сейчас Жаркент полностью зависим от Алматы

Много ли человек уехало из города?

Много. Некоторые, конечно, могут здесь работать, потому что у них есть фуры, грузовые машины и налаженные связи с Китаем; или же есть люди, которые уже в возрасте и им уже уезжать отсюда не надо; или же есть те, у кого нет возможностей переехать. Но многие продают дома свои и переезжают, а иногда даже просто оставляют. Зарабатывать здесь стало сложнее из-за закрытых границ — это же не только русских касается, но и уйгуров, и казахов.

Наш приход тоже опустел. Примерно 35 человек за время пандемии уехали в Россию, в Германию.

Мечеть-пагода

Храм во имя Пророка Божия Илии стоит на улице имени чингизидаПрямой потомок Чингисхана, представитель степной аристократии Чокана Валиханова, офицера Российской империи, востоковеда и этнографа. Мечеть же в стиле китайской пагоды находится всего в десяти минутах ходьбы. Она стоит на пересечении улиц имени Динмухамеда Кунаева, первого секретаря ЦК Компартии Казахстана, и Магазы Масанчи, дунганина-революционера и борца за установление Советской власти в Центральной Азии (расстрелян в 1938-м, реабилитирован в 1957-м).

Этот памятник архитектуры построили в 1892 году, его возведение финансировал купец Вали Ахун Юлдашев, который был одним из уйгуров, бежавших вместе с дунганами в Семиречье.После разрома Российской империей уйгуро-дунганского государства Илийский султанат в XIX веке, примерно 45 тысяч уйгуров и пять тысяч дунган решили принять российское подданство взамен китайского. Зодчим проекта был назначен дунганин Хон Пик. В районе, где находится мечеть, популярна легенда, которая гласит, что архитектор не построил ни одного здания красивее жаркентской мечети, за что был сурово наказан: казнён сразу по возвращении в Китай. Эта мечеть — его единственная сохранившаяся работа.

Деревянные части выполнены без соединения гвоздями, а материалом служила тянь-шаньская ель. У мечети два минаретаБашня (круглая, квадратная или многогранная в сечении), с которой призывают верующих на молитву: один находится над каменным крыльцом у ворот и выглядит как пагода, а второй — над михрабомНиша в стене мечети, указывающая на Мекку, как этого требуют традиции.

Сама мечеть спрятана внутри двора, она не очень большая и  приземистая. Когда-то при ней была ещё медресеРелигиозная школа, поэтому весь комплекс выглядит как небольшой городок Синьцзяна в Жаркенте. Ещё со времён СССР мечеть не функционирует по своему назначению: тут был и склад, и кинотеатр. Сейчас здесь архитектурно-художественный музей, в котором демонстрируется более 500 экспонатов: одежда, предметы быта, утварь жителей приграничного региона прошлого столетия. За небольшую сумму работницы музея могут устроить экскурсию по нему, но азанПризыв на молитву с минаретов мечети не слышен уже очень давно. Это в Турции или на Ближнем Востоке, к примеру, людям разрешают молиться в мечетях, которые в три раза старше самого государства, а в Казахстане, видимо, очень заботятся о сохранности зданий.

Судя по рассказам людей, мечети подобного стиля можно встретить повсюду в Китае, но в Казахстане такой точно больше нигде нет. Возможно, и не будет, ведь из-за непрекращающихся гонений на уйгуров в Китае легко позабыть, что когда-то мы были дружными соседями. Вероятно, новая уйгурская культура будет максимально анти-китайской.

«Все одинаково жили и трудились»

Для того, чтобы понять, какова жизненная траектория среднего жаркентца и как город менялся за последние полвека, мне посоветовали обратиться к Акимжану Аширову, заму главного врача центральной районной больницы Жаркента.

— Мои родители вернулись сюда в 1962-м году из Синьцзяна, куда перекочевали от голода в 30-х годах, и с тех пор я здесь, в ПанфиловеСоветское название Жаркента. Казахи, уйгуры, дунгане и другие с советских времён все одинаково жили и трудились. Вообще, у нас порядка ста национальностей, есть школы на трёх языках: на казахском, уйгурском и русском.

Последняя иммиграция сюда была в середине девяностых, когда открыли границы, и родственники наконец-то смогли увидеть друг друга. Было две волны русских миграций: «дутовцыУчастники белого казачьего движения атамана Дутова» (в 20-х годах прошлого века) и те, кого сюда отправили уже после войны в 60-х.

Другая важная часть жаркентского быта — это торговля с Китаем. Особенно сейчас, потому что после Қаңды Қаңтар ("Кровавый январь" — так в Казахстане называют массовые протесты в январе 2022 — И.), казахстанская таможня периодически попадает в большие скандалы. Чтобы узнать об этом изнутри, я встретилась со своим знакомым Юсупжаном и его двумя дочерьми в одном из многочисленных кафе "европейской кухниВ Казахстане под европейской кухней понимают любую действительно европейскую кухню — и борщ, и бишфтекс, и пельмени, и котлету по-киевски, и гамбургер с фри. Впрочем, борщ или пельмени могут запросто подавать в самых обычных кафешках вместе с бешбармаком и лагманом.", как мы их называем в Казахстане.

— Я начал заниматься грузоперевозками товаров «народного потребления» из Китая в Казахстан несколько лет назад, потому что больше в Жаркенте заняться нынче нечем. Почему сейчас на каждой улице перед домами стоят грузовые прицепы и полуприцепы? Потому что с 90-х люди в Синьцзян как к себе домой ездили! Вначале челноками, «шоп-туристами», а сейчас, когда рынок развился, целыми фурами туда мотаемся. Не говоря уже и о куче фирм, которые занимаются комплектацией заявок, грузов из Китая в Казахстан и обратно. В них очень много уйгуров тамошних, «китайских», которые этим занимаются, поэтому договориться с ними нам не составляет труда.

Юсупжан последние много лет живёт, как и половина жаркентцев, на два города: Алматы и Жаркент. Родился и вырос он здесь, учиться уехал в Алматы, где долго работал после выпуска из университета. Однако же года четыре назад решил с дочерьми вернуться поближе к родной земле, даже думал дом строить, но тут, как некстати, случилась пандемия, из-за чего пришлось вернуться обратно в Алматы.

— Объём торговли с каждым годом увеличивается, поэтому и увеличивается количество машин, которые занимаются вывозом этого ТНПТовары народного потребления. Схема тут простая, как две копейки: ты заезжаешь в Китай на своей фуре, загружаешься товаром и вывозишь в любом направлении, будь то Казахстан, Россия или Центральная Азия. Раньше даже в Афганистан ездили, но сейчас смельчаков туда отправиться немного.

Но конечно, Жаркент уже совсем другой. В СССР были понятия «пограничная зона», куда входил Жаркент, и «пограничная полоса», куда вообще никак нельзя было заехать. В наш город могли заехать только люди с местной пропиской или по спецпропуску, который выдавали в МВД при наличии необходимости: командировка, поездка к родственникам, свадьба и так далее. Поэтому все здесь были как большая семья. Двери в дома никогда не закрывались, а машину могли оставить вместе с ключами в замке зажигания на несколько суток, и никто не думал даже воровать.

Продавалось много дефицитных вещей: адидасовские кроссовки, джинсы монтана и так далее.

Про то, кто мы и откуда, — вопрос современный. Только последние годы стали появляться сообщения о каких-то якобы межнациональных столкновениях. Раньше никто даже не заморачивался, как и в Алматы, кто какой нации — все как-то одинаковые ходили, не задумывались. Все уйгурский здесь знали, даже русские.

Мы рассказываем про военное вторжение России в Украину, протесты и репрессии. Мы считаем, что сейчас, когда десятки медиа закрылись или перестали освещать войну, доступ к независимой информации важен как никогда.

Поддержать

Оформите разовое или ежемесячное пожертвование.

«Пушкина знают лучше, чем Конфуция»

О том, как живут молодые жаркентцы, я поспрашивала у дочерей Юсупжана — Диляры и Миланы. Первая проучилась в Жаркенте в 11-м классе, а вторая — в 8-м.

Диляра: Я училась в русскоязычной школе, где всё как в остальных: пять уроков казахского языка в неделю и пять уроков русского. Большинство моих одноклассников были уйгуры, а также пара казахов и один русский мальчик. Все уйгуры могли свободно говорить по-уйгурски, по-казахски и по-русски, а я гораздо хуже, потому что мы городские, и у меня в семье говорят по-русски. Большинство моих одноклассников уехали учиться в Алматы, но часть осталась в городе работать. Развлечений немного: кальянки, парки, сауны и у друзей собираться.

Как живут уйгур_ки в Китае и Казахстане

«Уйгурский вопрос» в Китае и за его пределами

Кто такие уйгуры и почему о них так мало говорят?

Ипархан

Милана: Я училась в школе имени Крупской, она тоже русскоязычная. Училась с уйгурами, казахами и парочкой русских ребят, но мы никогда не делились по нациям. Когда я спрашивала у одноклассников, почему они учатся в этой, а не в той, что уйгурский изучают углубленно, то отвечали, что тут просто окружение нравится больше, хотя говорят спокойно и по-уйгурски, и по-русски. Вообще, учитывая, что я перевелась в эту школу из городской, мне показалось, что люди здесь намного проще. К примеру, когда узнавали, что я уйгурский язык особо не знаю, то принимали это как нормальное явление, потому что я не жила в Жаркенте.

У школы имени Крупской тоже есть свой инстаграм. Со стороны может показаться странным, что та половина уйгуров на казахстанско-китайской границе, что не учат углубленно казахский, занимаются русским, а не уйгурским или китайским. Ведь кажется, что Синьцзян, где хватает больших городов и крупных университетов, совсем рядом. Всего-то надо говорить, что в лагерях «перевоспитания» люди счастливы, на площади Тяньаньмэнь ничего не произошло, а ислам уйгурам навязали их правители. Большие сложности с тем, чтобы уехать в Алматы или в Европу на обучение, состоят в том, что большинством уйгуров остального мира постсоветские считаются почти безграмотными, так как с 1937-го года уйгурский, как и все остальные тюркские языки, в СССР стал писаться кириллицей, а в Китае до сих пор, как и несколько веков назад, — арабской вязью. Специальных программ по обучению уйгуров их письменности не проводят ни государство, ни меценаты. Впрочем, даже это бы не помогло получить образование в Синьцзяне, потому что, как отмечают исследователи, компартия Китая медленно делает всё, чтобы уйгурский сделать языком аулов, а языком высшего образования и денег оставить исключительно китайский. Конечно, правильный китайский не китайский Ай ВэйвэяОдин из самых известных современных художников мира и Китая, который был изгнан из родной страны за работы, обличающие пекинские власти., а китайский Си Цзиньпина. Поэтому уйгуры выбирают знать, кто такой Пушкин, а не Конфуций, ведь в ближайшем большом городе — Алматы — Пушкина тоже знают куда лучше, чем Конфуция.

Репортаж DOXA на Байконуре в Казахстане

Забытые игрушки империи

Как Байконур из символа космической экспансии превратился в колониальный пережиток. Фоторепортаж DOXA

Дэн Сторев, Күмісай Биева

Осколок «русского мира»

Сейчас храм во имя Пророка Божия Илии — исторический архитектурный памятник, которому исполнилось 130 лет. На 125-летие церкви съезжались люди не только со всей страны, но и из соседних государств, а местные мусульмане приходили поздравлять своих соседей, потому что считали, что это общий праздник. Потому что Казахстан — это многонациональная страна, и у мусульман с христианами в ней одна цель — поддержание мира. Сейчас уже мало что напоминает о том, что когда-то именно здесь большими империями решались судьбы целых народов. Конечно, стоит слегка проехать на восток, и ты окажешься в самом большом в мире концлагере под открытым небом (о чём я писала тут), но в Жаркенте ещё чувствуется странная идиллия казахских девяностых и нулевых, когда Китай был просто соседом, а Россия — просто бывшим центром несчастной общей советской страны. Это тоже иллюзия, ведь и тогда были протесты в Китае, и война России с Ичкерией. Но вы поймёте, о чём я, если окажетесь в любом из аулов Юго-Востока Казахстана, где на базаре концентрация чувств и эмоций не меньше, чем на самом большом стамбульском рынке, а каждый кусок пространства таит в себе необъяснимый запах древности; где время течёт очень медленно, но гораздо более разрушительно, чем в городах.

Несмотря на то что церковь и сам город были построены на недавно завоёванной местности в качестве части царской версии «русского мира», все эти года, прошедшие с момента обретения казахстанцами независимости, церковь живёт в мире и гармонии с окружающими, а они — с церковью и её прихожанами.

Империи уходят, но осколки могут спокойно пережить их крах, а люди — приспособить старые здания под новые времена и новые нужды. Например — под поклонение Богу, Единому для всех