«Мне сказали, что принимают только «чистокровных украинцев». Я ****** [была в шоке]»

В Кишиневе отказываются селить ромов с украинцами. Единственное решение — сегрегация

«В мой первый день в центре приема беженцев в Кишиневе я стояла с другими девчонками и к нам подошла женщина, которая руководила всеми волонтерами. Мы сказали, что будем собирать у людей информацию, кому нужно жилье. На что она ответила, чтобы мы записывали национальность», — рассказывает Катя Пысларь, волонтерка кампании «Молдова за мир».

На вопрос, зачем волонтерам знать национальность беженцев, координаторка сказала: «Ромам не помогаем. Все поняли? Цыганам не помогаем». Катя назвала это расизмом, а в ответ получила монолог из стандартных стереотипов о ромском воровстве. «Искренне пытались помогать, но не получилось. Теперь люди сами не хотят их принимать», — пересказывает Катя слова координаторки.

«В первые дни войны молдоване отреагировали очень солидарно, — рассказывает Ана Попа, еще одна волонтерка, помогающая с поиском жилья для беженцев. — Потом начали приезжать меньшинства, и на поверхность вылезла дискриминация». Ана вспоминает, как центры приема беженцев отказывали в расселении ромских семей, оправдывая это тем, что их центр «получше» и «почище». «Однажды мне сказали, что принимают только “чистокровных украинцев”. Я ******», — говорит волонтерка.

«Молдова за мир» взаимодействует с государственными структурами, в частности, с министерством труда и социальной защиты. По словам Аны, даже у госструктур нет идей, как справляться с дискриминацией в отношении ромов и азербайджанцев. «Единственное, что пришло им в голову, это создать сегрегированные центры. То есть всех ромов распределять в одно место, всех азербайджанцев — в другое», — рассказывает Ана.

Эту логику госслужащие объясняют в том числе экономией на перевозке людей. Случались ситуации, когда беженцев уже привозили к одному из центров, а потом им отказывали в расселении. Чтобы упростить себе жизнь, государство решило селить всех ромов в «Манеже» — крытом легкоатлетическом стадионе советской постройки, где в общем зале рядами размещены кровати без перегородок. К тому же, по словам волонтерок, там регулярно не работало отопление: выключенные батареи тоже оправдывали экономией. Директор «Манежа» говорил, что у него приказ экономить энергию, но Ана отмечает, что сам директор высказывался расистски, так что это могла быть и его личная инициатива.

Несколько дней назад «Манеж» закрыли и всех ромов переселили в другой центр. Сначала волонтеры обрадовались, потому что было сложно представить место для жизни хуже «Манежа», но когда восемьдесят ромов приехали на новое место, они увидели там только матрасы — без подушек, одеял и постельного белья.

Катя Пысларь отмечает, что ромские и азербайджанские беженцы хоть и одинаково подвергаются дискриминации, но находятся в разных положениях. Для азербайджанцев их посольство организовывает автобусы через Турцию в родную страну. Автобусы приезжают редко, но у ромов нет даже такой поддержки. Многие из них приехали в Молдову вообще без документов, что сильно ограничивает возможности передвижения по Европе.

Еще одна специфическая проблема, с которой столкнулись ромские женщины, — это нехватка длинных платьев в гуманитарной помощи. «Часто жертвуют спортивные костюмы, но ромки не могут носить штаны. Сейчас активистки организовывают отдельно сбор вещей именно для ромок», — рассказывает Катя.

Мы рассказываем про военное вторжение России в Украину, протесты и репрессии. Мы считаем, что сейчас, когда десятки медиа закрылись или перестали освещать войну, доступ к независимой информации важен как никогда.

Поддержать

Оформите разовое или ежемесячное пожертвование.

В Кишиневе уже проходила встреча представителей министерства труда и социальной защиты, ромского сообщества, волонтеров и антидискриминационного конгресса, но никакого системного решения найдено не было. По-прежнему единственной стратегией является сегрегация. «Ладно вы отделяете ромов и азербайджанцев от остальных беженцев, но нельзя простить то, что в центрах, где вы их размещаете, условия в разы хуже. Это дискриминационная политика», — говорит Ана.

«Евросоюз не определился, какие беженцы им нужны»

«Европейские страны утверждают, что будут помогать всем беженцам из Украины. Но когда беженцы сюда приехали, стало понятно, что имелись в виду только украинцы», — рассказывает Алисса Диллард, выпускница театрального факультета академии исполнительских искусств в Праге, которая в последние три недели помогает нигерийским и ганским студентам-беженцам.

По словам Алиссы, на протяжении всего пути из Украины в Европу африканские студенты сталкиваются с дискриминацией. Еще в начале войны она наткнулась в интернете на видео из города Сумы, где группу темнокожих студентов не пускалиИстория с иностранными студентами в Сумах использовалась российскими пропагандистами с формулировкой «украинские националисты не позволяют им вернуться домой». Но единственной причиной, почему студенты не хотели и долгое время не могли выехать из Украины, были обстрелы Сум войсками РФ. на эвакуационный поезд.

Когда Алисса запостила это видео в инстаграме, ее чешские друзья, у которых есть африканские корни, отреагировали словами «Мы должны с этим что-то сделать». Один из них начал звонить в нигерийское посольство, а сама Алисса присоединилась к волонтерам организации Melanin Kids.

«Европейский союз до сих пор не определился, какие беженцы им нужны. Людям с украинским гражданством сразу дали медицинскую страховку, визу и доступ на рынок труда, а тем, у кого в Украине было только разрешение на долгосрочное проживание, такого не предлагали, — рассказывает Алисса. — Наконец вроде решили, что всем будет предоставлена одинаковая помощь. Но теперь решение проблемы спустили на уровень правительств отдельных стран».

Алисса называет «чешской спецификой» ситуацию, в которой Европейский союз говорит одно, а чешское правительство — противоположное. В таком хаосе невозможно почувствовать стабильность, которая необходима после общения с расистскими госслужащими и пятидневного пути с постоянной сменой поездов.

Именно на поиск стабильности для новоприбывших студентов направлена деятельность Алиссы. «Большие благотворительные организации занимаются крупными делами: доставляют на границу гуманитарную помощь, забирают беженцев с границ. У меня даже машины нет, так что как бывшая студентка я могла предложить лишь свою скромную помощь: найти полезные контакты, ответить на вопросы по обучению в Чехии, помочь с документами», — рассказывает Алисса.

Она создала чат в WhatsApp, где студенты обмениваются с новичками полезной информацией или предлагают свою помощь. «Вряд ли студентам медицины будут полезны советы по обучению от человека с двумя высшими в области искусств. Зато внутри чата образовалась потрясающая группа студентов-медиков со Среднего востока, которые на личном опыте помогают прибывшим коллегам и в визовых вопросах, и в учебных».

К сожалению, из-за различий в правовых статусах африканские студенты часто остаются изолированы от своих украинских друзей. Студенты из Нигерии и Ганы за годы проживания в Украине выучили украинский или русский, поэтому и чешский язык не был бы для них большой проблемой. Но из-за отсутствия гарантий, что в Чехии им будет предоставлена поддержка, многие вынуждены ехать дальше, например, в Германию.

«В Чехии есть возможности и желание помогать, но чешская бюрократия все в разы усложняет. Невозможно понять, что можно и чего нельзя. Не хочется забирать места у украинцев, но я уверена, здесь должно быть место для всех», — говорит Алисса.

«Это абсурд! Они женщины даже с точки зрения заядлого консерватора»

Положение транс-людей в Украине и до войны было проблематичным: для официальной смены пола нужно было пройти через унизительные медицинские процедуры, часто и через амбулаторное психиатрическое обследование. «В отличие от Чехии, в Украине любой может купить гормоны в аптеке. Поэтому многие транс-люди начинают переход самостоятельно, что приводит к порокам сердца, проблемам с почками и печенью», — рассказывает Макс Вайт, небинарный человек и волонтер в некоммерческих организациях, помогающих LGBTQIA+ людям покинуть Украину.

Из-за отсутствия официальных справок о трансгендерном переходе у большинства транс-мужчин в паспорте по-прежнему написан женский пол, а у транс-женщин — мужской. «Транс-женщины не могут уехать из Украины, потому что пограничники смотрят в паспорт, видят «М» и не пропускают их из-за военной обязанности для мужчин от 17 до 60 лет», — рассказывает Макс. — Это абсурд! Многие из них уже годами используют гормоны. Они женщины даже с точки зрения самого заядлого консерватора».

Чуть проще выбраться за границу транс-женщинам, которые прошли официальную медицинскую диагностику хотя бы частично. С документом о пройденных обследованиях можно прийти в военкомат и доказать, что ты не пригодна по состоянию здоровья. «Украинское государство считает транс-людей психически нездоровыми, что в нормальных условиях ужасно, но в нынешней ситуации это многим из них поможет», — говорит Макс.

Большинство транс-мужчин проходят границу без проблем. Сложности возникают у тех, чья внешность в результате приема гормонов сильно отличается от фотографии в паспорте. Их иногда подозревают в краже документов.

«Как только транс-люди и небинарные личности пересекают границу, они попадают в относительную безопасность. В Европе существует огромная сеть НКО, которая эффективно помогает LGBTQIA+ людям», — рассказывает Макс. Это не значит, что после прохождения границ все проблемы исчезают, но они становятся решаемыми. Например, в Чехии организация Transparent помогает с записью к врачам, а Prague Pride — с поиском квир-френдли жилья.

«На удивление, медицинские услуги сейчас доступны для транс-людей и небинарных личностей, бежавших из Украины, без серьезных затруднений. Мы чувствуем солидарность со стороны медицинских институций. Они предоставляют, что могут, хотя и до войны свободных мест было немного», — описывает ситуацию Макс.

При этом и в Чехии права транс-людей нарушаются: «Чтобы изменить букву в паспорте, нужно пройти стерилизацию. Это нарушение основных прав человека. Часто говорят, что здесь люди могут сменить пол, но забывают, сколько вокруг этого процесса дискриминации. Случись война в Чехии, транс-людям было бы также сложно покинуть страну».