Если вы находитесь в России или планируете в нее возвращаться, вам нельзя репостить наши материалы в соцсетях, ссылаться на них и публиковать цитаты.
Подробнее о том, что можно и нельзя, читайте в карточках.
В ночь на 8 декабря сирийские вооруженные группировки вошли в Дамаск, а президент Башар Асад покинул страну, получив убежище в России. Так завершились 54 года правления семьи Асадов, последние 13 лет из которых Сирия переживала гражданскую войну с участием множества группировок и иностранных сил.
DOXA поговорила с геро:инями наших предыдущих материалов — сирийскими правозащитни:цами и журналист:ками — о свержении режима Асада, надеждах, страхах и личных планах.
- Публикация11 декабря 2024 г.
Раним Ахмед, пресс-секретарка правозащитной группы The Syria Campaign
Когда началось наступление, я переживала за родной Алеппо, который повстанцы взяли всего за несколько дней. Было страшно, потому что мы знаем, какой ответ наносили режим и российские военные в предыдущие годы, когда на северо-западе бомбили жилые районы, школы, пекарни и так далее. Этот ответ вскоре последовал: авиаудары наносили по больницам на северо-западе страны и в Алеппо. Позже произошли события, которые мы не могли себе представить.
С одной стороны, я очень рада, что Сирия спустя 50 лет свободна от одного из самых жестоких режимов в истории. Счастлива увидеть, что у сирийцев наконец появилась возможность построить демократическую страну. В то же время мне грустно, когда я вижу открытие тюрем, в том числе печально известной СеднайиТюремный комплекс в пригороде Дамаска. Amnesty International называл Седнайю «человеческой бойней». По данным организации, только с 2011 по 2015 годы в тюрьме казнили 13 тысяч человек. Повстанцы начали освобождать узников Седнайи 7 декабря 2024 года, многие из них остаются заблокированными на подземных этажах.. Грустно, потому что мы увидели, в каких условиях находились тысячи задержанных и пропавших людей. Многие семьи по-прежнему ищут своих родных, и в этом направлении предстоит огромная работа.
Прошло всего несколько дней после падения режима, поэтому пока очень рано говорить о том, безопасна ли Сирия. При этом многие люди, которые уехали во время гражданской войны в Идлиб и жили в лагерях, уже возвращаются в свои города и деревни. Особенно это видно на фотографиях трассы М5 в первые дни после падения Асада — эта трасса соединяет север и юг страны, и она была полностью забита машинами с людьми, возвращающимися домой. Также мы много слышали о беженцах, планирующих вернуться из соседних Ливана и Турции.
«Лучше умереть, чем видеть среди нас живыми тех, кто разрушил нашу страну»
Как живет северо-запад Сирии под атаками режима Асада и России
У многих беженцев в Европе, включая меня, появилась надежда [на возвращение]. Но чтобы понять, действительно ли безопасна Сирия, нужно дождаться политического транзита и проведения выборов.
Нас очень беспокоят Хайят Тахрир аш-Шам (ХТШ)Военнизированная группировка, основанная в 2011 году, выросшая из сирийского крыла «Аль-Каиды». и Сирийская национальная армия (СНА)Военизированная оппозиционная группировка, поддерживаемая Турцией., поддерживаемые Турцией, потому что мы знаем об их преступлениях на северо-западе Сирии. Они ограничивали свободу слова, запрещали женщинам работать и убивали активистов, таких как Раид Фарес. Мы никогда об этом не забудем. Важно помнить и о преступлениях, совершенных СНА против курдского населения на севере Сирии. Сейчас эти группировки получили гораздо больше власти, поэтому важно, чтобы международное сообщество объединилось и способствовало передачи власти в стране.
Особенно печально видеть, что Россия предоставила убежище Башару Асаду. Конечно, это предсказуемо: Россия активно поддерживала его, несмотря на масштабную потерю территорий в процессе гражданской войны. Грустно видеть, как тысячи сирийских семей сейчас смотрят видео с освобождениями из тюрем, пытаясь найти своих родных, а виновник этих преступлений в то же время находится в безопасности со своей семьей.
Холуд Хельми, журналистка
Последние недели мы были прикованы к телефонам, следили за новостями и постоянно получали сообщения о взятии повстанцами все новых и новых городов. Наверное, мало кому из сирийцев удавалось спать. Вдруг ты уснешь, а как проснешься — режим уже рухнул. Когда это все-таки произошло, все, кого я знаю, плакали. Впервые за 54 года солнце встает без семьи Асадов в Сирии.
Люди по-прежнему взволнованы и думают о том, что будет происходить дальше, особенно с этническими меньшинствами. Но когда мы услышали уверения от повстанцев в том, что с ними ничего не произойдет, появилась надежда. Сейчас все, включая меня, думают о следующих шагах, потому что нам необходимо участвовать в восстановлении Сирии.
Некоторые мои друзья в Европе и Великобритании ждут летних каникул, чтобы не прерывать учебу детей, а после этого планируют вернуться домой. В то же время многие беженцы в Ливане, Иордане, Турции уже возвращаются в страну. В страну также возвращаются мои коллеги-журналисты. Один из них смог вернуться из Турции, чтобы спустя 13 лет впервые увидеть свою мать.
У нас очень высокие ожидания, потому что многие верят, что ничего хуже режима Асада быть не может. Мы хотим, чтобы Сирия стала страной для всех сирийцев и все [группы общества] были включены [в управление страной], потому что это была мечта, с которой мы выходили на протесты в 2011 году.
«Народ хочет падения режима!»
DOXA рассказывает о революции и войне в Сирии через истории очевидцев
Но есть и страх, что ХТШ может вернуться к своим прежним идеям. Мы пока ничего не знаем: прошло всего несколько дней. Хочется верить, что освободившие Сирию повстанцы — это те же люди, которые вместе с гражданским населением были насильственно перемещены в ИдлибГород на северо-западе Сирии.. Они так же, как и мы, подвергались атакам режима, России, Ирана и Турции.
Сейчас, во-первых, нам очень важна международная помощь, чтобы найти пропавших людей, найти секретные тюрьмы, где по-прежнему могут находиться люди, найти виновных среди руководителей сил безопасности. Перед отъездом в Россию Асад даже не обратился к своим сторонникам. Неизвестно, куда исчезли многие ключевые фигуры режима. Организовать переходное правосудие — одна из главных задач, чтобы обеспечить мир в регионе.
Во-вторых, нам важно увидеть новое правительство. Пока мы не знаем, как будут проходить выборы, поэтому особенно важно активное участие гражданского общества и активация резолюции Совета Безопасности ООН № 2254 — дорожной карты по мирному урегулированию конфликта в Сирии.
В-третьих, сирийский народ сейчас испытывает сильный страх перед атаками Израиля. После падения режима появились новости об обстрелах военных баз режима, а затем о выходе за границы буферной зоны на Голанских высотах. На днях под израильскими ударами погиб мирный житель из моего родного города Дарайя. Мы только покончили с кровопролитием со стороны России, Ирана и Хезболлы, как массированные удары начал наносить Израиль.
Казалось, что Асад будет править вечно
Год назад я потеряла надежду, что когда-либо смогу вернуться домой, и две недели назад все еще находилась в этом состоянии. Я не верила в международное сообщество, и это недоверие только усилилось после знакомства с международными политиками. Мы наблюдали, как еще этим летом европейские страны начали налаживать отношения с Асадом, а итальянское посольство возобновило работу в Сирии.
Я чувствовала, что это конец. Казалось, что Асад будет править вечно, что каждый погибший мученик, каждый задержанный, всё, что мы сделали с 2011 года, — это ерунда. Ничто.
И все закончилось за одну неделю. Асада больше нет, и тюрьмы открыты. Как будто всего этого никогда и не было. Даже если мы смогли спасти 30 тысяч из 200 тысяч заключенных, мы все равно победили.
Мохаммад, беженец из Хомса
Последние несколько дней были крайне напряженными. Линия фронта в Сирии не менялась годами, и вспышки новых сражений вызывали удивление. Политические аналитики говорили, что режим Асада находится в самом слабом состоянии за многие годы, но при этом он казался непоколебимым.
Когда повстанцы начали продвигаться за пределы Алеппо, я почувствовал реальную надежду, что на этот раз режим падет или, по крайней мере, согласится на мирную передачу власти. Режим ответил авиаударами, многие из которых пришлись по гражданским объектам, поэтому я очень испугался, когда бои приблизились к Хомсу — городу, где живут мои родители. У них не было стабильной связи, и я не всегда мог им написать. Когда обстрелы и авиаудары приблизились к ним, они покинули дом и отправились в более безопасную деревню к родственникам. Люди просто укрывались и ждали, когда придут силы оппозиции и выбьют правительственные войска.
Поэтому, когда Асад бежал из страны, все были в эйфории. Была глубокая ночь, и я уже давно плохо спал. Я сразу позвонил семье, и поздравил их, и думал, что смогу спокойно уснуть. Но не смог: чувствовал столько радости и энергии, что сон просто ушел.
В ближайшее время я планирую съездить в свой родной город. Первые признаки после падения режима были хорошими, но только время покажет, будет ли страна в безопасности. Сейчас главный риск — это хаос и вакуум власти. В стране так много людей, которые за эти годы привыкли постоянно воевать. Трудно сказать, получится ли интегрировать их обратно в гражданское общество.
Я не могу покинуть Европу, пока не выполню свои рабочие обязательства. Но потом я бы с радостью поехал домой, чтобы внести вклад в восстановление Сирии. Я боюсь создания новой автократии или теократии — оба варианта были бы катастрофой. Помимо этого, стране угрожают Израиль, Турция, Россия и Иран. Каждая из этих стран может решить вмешаться в ситуацию, чтобы получить отдачу от ресурсов, [которые они уже потратили в Сирии].
Я считаю, что аль-Джулани (лидер ХТШ) представляет сейчас самую большую угрозу для демократического будущего, но я умеренно оптимистичен, что мы все же к нему придем. Если аль-Джулани не допустит мирной передачи власти, он станет следующим Асадом и все повторится по кругу. Надеюсь, что за годы гражданской войны мы усвоили урок и нам не придется проходить через это снова.
Мне кажется, децентрализованная Сирия с большой региональной автономией должна стать основным решением. Курдские районы [на северо-востоке Сирии] не являются чисто курдскими, поэтому наличие их небольшого национального государства поставит некурдские меньшинства в схожее положение [с текущим положением курдов]. Все это спровоцирует только дальнейшее насилие.