«То, что мы сейчас видим, — это контуры вполне вероятного распада России»

Социолог

Григорий Юдин

— Вопрос о мобилизации не раз звучал после 24 февраля, но власти всех успокаивали и уверенно заявляли, что мобилизации не будет. Почему в итоге Путин всё-таки пошёл на этот шаг?

Предыдущая стратегия, которую Россия выбрала во время этой войны, зашла в тупик. Более того, стало понятно, что армия Украины отвоевывает территории и будет отвоевывать их и дальше, если Путин не поменяет стратегию. Быстрее всего это поняла милитаризованная часть российского общества — это меньшинство, но очень агрессивное и громкое меньшинство. В нынешних условиях у этих людей есть площадки для того, чтобы выступать, и они начали более жестко требовать того, чего требовали с самого начала: превратить всё это из спецоперации по телевизору в тотальную войну. Властям пришлось сделать некоторые серьёзные шаги навстречу этой группе.

— Что это за люди — милитаризованное меньшинство — и почему путинской элите важно поддерживать контакт с этой аудиторией и опираться на неё?

Ядро этой группы — люди, которые так или иначе вовлечены в военно-имперскую повестку. Но у них есть достаточно большая периферия, которая частично захватывает аудиторию, стандартную для Путина, — это группы старшего возрастаПо результатам опросов «Левада-центра» в 2019-2021 годах одобрение деятельности Путина на посту президента почти не менялось среди групп старшего возраста. Среди людей 40-54 лет действия Путина одобряли 61%. Среди людей 55 лет и старше — 74%. Одобрение среди групп младше 40 лет стабильно падает в последние годы.. Не все из них поддерживают Путина, но многие. В группах старшего возраста большинство — это аполитичные люди, которые в целом дают Путину мандат на всё что угодно, потому что «ему виднее». Сейчас агрессивная часть радикалов, как раковая опухоль, заползает в эти группы.

Мы рассказывали о том, как мыслят сторонни_цы войны

Зачем россиян_кам «сильная» Россия и почему ее должны бояться?

Как сторонники войны осмысляют милитаризм, геополитику и свое благополучие в военные времена

Соня Василькова

Именно провоенная группа россиян симулирует всенародную поддержку войны. Именно она производит голоса, которые, с одной стороны, обращены внутрь России и создают у россиян ощущение, что все вокруг одержимы военной лихорадкой. С другой стороны, эти голоса проецируются вовне страны и создают то же самое ощущение за пределами России: о том, что русские совершенно озверели и находятся в какой-то военной истерике. Это, разумеется, неправда, но громкость этой провоенной группы делает её крайне важной для Владимира Путина, и поэтому её всячески поощряют.

— Как опора на милитаризированное активное меньшинство во время этой войны сочетается с тем, что главной поддержкой Путина всегда было аполитичное большинство?

Путин придерживался и до сих пор пытается придерживаться двойственной линии. С одной стороны, он работает над тем, чтобы деполитизировать и демобилизовать основную часть населения, чтобы эти люди не лезли в его дела. С другой стороны, ему нужна мобилизованная часть, которая будет давать необходимую поддержку и инвестировать много ресурсов в эту войну. До мобилизации, например, речь шла о том, что какое-то количество добровольцев отправится умирать за Донбасс и так далее.

Я полагаю, что власть по-прежнему, даже в рамках мобилизации, старается работать на эти две лояльные аудитории и не трогать группы, которые наиболее опасны.

— Однако мы уже в первую неделю мобилизации наблюдали, что у власти не получилось протолкнуть идею о частичной мобилизации, которая почти никого не затронет. Всё происходило довольно хаотично, и даже пропагандистам вроде Соловьева и Симоньян приходилось это как-то комментировать и выступать якобы на стороне людей, которых незаконно призвали. Почему у власти не получилось организовать всё так, чтобы не затронуть те самые «опасные группы» и не вызвать ответную реакцию?

Когда вы проводите мобилизацию, у вас нет возможности сделать это безболезненно, особенно если вы это мероприятие всерьёз долго не готовили. В такой ситуации немедленно возникает перенапряжение на отдельных участках, и это пытались гасить с помощью пропагандистов, которые посылали успокаивающие сигналы: «Не беспокойтесь, государство знает, что оно делает: кого нужно — возьмёт, кого не нужно — оставит, вас это не затронет».

Насколько долго удастся успокаивать людей — вот это хороший вопрос. Если начнутся следующие волны мобилизации, да еще и с сильным повышением ставок, отпор может стать более яростным.

Мы рассказываем про военное вторжение России в Украину, протесты и репрессии. Мы считаем, что сейчас, когда десятки медиа закрылись или перестали освещать войну, доступ к независимой информации важен как никогда.

Оформите разовое или ежемесячное пожертвование.

— Из-за мобилизации для многих в России почти незамеченными прошли псевдореферендумы на оккупированных территориях. Почему Путин принял решения о мобилизации и «референдумах» одновременно и связаны ли они как-то между собой?

Конечно, эти решения связаны друг с другом: они предполагают, что Путин переходит к другой тактике в войне. История со «спецоперацией» не сработала, с ней закончили. Теперь Путин вводит в дело два ресурса. Первый — человеческий: собственно, мобилизация. Второй — это растягивание ядерного щита на оккупированной территории.

Читайте наш материал о том, как проходило «голосование» в оккупированной Херсонской области

Референдум под дулом автомата

Как живут и «голосуют» на оккупированной Херсонщине

Катя Мороко

Теперь главный вопрос в том, переопределят ли эту эскалацию в какой-то момент как тотальную войну против НАТО или нет. Пропаганда уже давно продвигает идею о том, что Россия находится в состоянии войны с Западом, но на деле это просто риторические пасы, чтобы немного задрать ставки.

Если происходящее действительно переопределят как войну с НАТО, это полностью изменит ситуацию и жизнь в стране, включая военное положение и тому подобное19 октября Путин объявил о военном положении на оккупированных территориях украины и в анексированных Крыму и Севастополе. На приграничных территориях России (Краснодарский край, Белгородская, Брянская, Воронежская, Курская и Ростовская области) ввели режим среднего уровня реагирования, который может при необходимости ограничивать передвижения граждан.. Это позволит властям по крайней мере попытаться донести до населения России, что это экзистенциальный вызов. До сих пор этого не делалось: когда у вас война по телеку, у вас нет экзистенциального вызова. Когда это действительно превращается в войну против НАТО, от каждого будет требоваться готовность умереть. Если Путин в какой-то момент пойдёт по этому пути, станет очевидно, что другие стратегии у него закончились.

— Сейчас на оккупированных территориях пытаются создать некую федеральную сущность и убедить россиян_ок в том, что всё под контролем и это теперь тоже Россия. Насколько убедительна для людей эта картинка? Если аннексию Крыма довольно успешно оправдывали мифом про возвращение исконных территорий, то здесь совсем иная ситуация.

Для аполитичного большинства в России стандартное отношение к политике, тем более к внешней, — это невмешательство. Это какие-то вещи, в которые не стоит влезать. Поэтому для них любая история будет убедительной.

Можно хоть завтра объявить, что мы вчера провели референдум на Аляске и 99% хотят в Россию — и вообще никаких проблем не возникнет

Проблемы с убедительностью любых политических решений Путина начнутся, когда это придёт в виде последствий в дома россиян.

Пока последствия всё ещё не так радикальны. Даже мобилизация затронула далеко не всех, она была непропорциональной по стране. Поэтому у значительного числа людей всё ещё остаётся возможность делать то, что они делали всё это время: прятать голову в песок и думать, что их пронесёт.

Читайте наш материал о республиках и мобилизации

«У нас в республике с каждым годом снижается число людей, говорящих на чувашском, а теперь их еще и забирают на смерть»

Как коренные народы переживают мобилизацию

А.С.

— Помимо групп, о которых мы уже поговорили, в России есть активное антивоенное меньшинство. С началом мобилизации эти люди снова начали проявлять себя, несмотря на репрессии. Например, мы видим огромное количество случаев поджогов военкоматов. Насколько серьёзную угрозу их действия представляют для мифа о всеобщей поддержке войны?

Я предполагаю, что антивоенная группа очень значительна по своему объему и она больше радикальной провоенной группы. Понятно, что сейчас это сообщество находится в глубокой депрессии, потому что им перекрыли возможность действия и возможность высказываться тоже существенно сократилась после блокировки всех медиа.

Однако очевидно, что эта группа сильно недовольна существующей ситуацией и она ждёт возможности для действий. Пока это окно не очень открылось, но ситуация меняется. Россия захватила территории, которые она даже не контролирует. Это территории, на которых идёт война. Россия сама стёрла эту границу, и война теперь входит внутрь. Это может значительно повлиять на жизнь россиян, и на фоне этого для антивоенной группы открываются некоторые возможности.

— Например, какие?

Одна из главных возможностей состоит в том, что в ближайшее время у какого-то количества деполитизированных людей начнут возникать вопросы. Этот процесс уже потихоньку запустился, появляется возможность говорить с теми группами, которые раньше были недоступны. И сейчас им нужно объяснять:

Как получилось, что Россия оказалась в этой ситуации?
На что сейчас могут повлиять именно они?
Какие перспективы есть у России и что они смогут сделать для их реализации?

Вот такого рода повестка будет привлекать всё больше и больше людей.

Антивоенная группа должна предложить им какое-то видение будущего для страны, и это должно быть не просто «остановить войну». Когда антивоенная группа сформулирует какое-то политическое предложение, у неё появится больше шансов.

— В деполитизированном и атомизированномАтомизация — это распад связей в обществе и социальное разобщение. обществе люди лишены ощущения, что есть какое-то сообщество, с которым они могут действовать. Но при этом в начале мобилизации неожиданно основные яркие и сильные массовые протесты происходили в национальных республиках. Почему? Возможно ли, что у житель_ниц республик больше горизонтальных связей и большее ощущение себя как сообщества? Может быть, атомизация тоже неравномерно распределена по России?

Безусловно, атомизация распределена неравномерно, и у этой неравномерности много измерений. Совершенно неслучайно, что первыми начали действовать именно люди в национальных республиках. В этих группах существует внутренняя солидарность и она включает механизмы самозащиты, когда государство пытается на эти группы надавить.

Читайте наш материал о сопротивлении республик

Родина-заложница Шойгу. Как устроено тувинское антивоенное движение

И как тувинские власти отправляют людей на смерть в Украину за уголь и живого барана

«Новая Тува»

Еще одно измерение — это городские сообщества, которые сформировались в последнее время в крупных городах. До них пока дело не дошло, но они тоже могут быть способны на коллективный отпор.

Точки, в которых есть подобная солидарность — это всегда точки риска для власти. Насколько они могут превратиться во что-то серьёзное? Это сложный вопрос.

Сейчас государство в своём давлении на регионы, особенно на республики, постепенно переходит границы. Когда оно потеряет способность силой выбивать человеческие ресурсы из национальных регионов, они радикализируют вторую часть своей идентичности — собственное представление об автономии. И это уже среднесрочная перспектива, если не краткосрочная.

То, что мы сейчас видим, — это контуры вполне вероятного распада России. Необязательно на какие-то конкретные территориальные единицы, но как минимум на отдельные точки концентрации сил.

То, что Владимир Путин сейчас затеял, — это, на самом деле, демонтаж того государства, которое он во многом сам же и строил

Это изначально была не очень прочная конструкция, но сейчас он буквально один за другим вынимает шурупы. На наших глазах эта конструкция начинает рассыпаться.