Институты не делают страны богаче

14 октября Шведская академия наук объявила лауреатов Нобелевской премии по экономике. Победителями стали Дарон Аджемоглу, Джеймс Робинсон и Саймон Джонсон — авторы влиятельных исследований о том, что благополучие стран напрямую зависит от инклюзивных институтов, таких как частная собственность, свободная торговля и честные выборы.

После вручения премии экономист Сергей Гуриев в интервью «Медузе» сказал, что исследования лауреатов внушают оптимизм: мол, и у России есть шанс на светлое будущее, если внедрить такие институты. В логике российских либералов авторитаризм и экономическая отсталость — прямое следствие того, что Россия не приняла либеральную демократию, построенную по западным лекалам. Но так ли это?

Вручение премии раскритиковали экономисты, которые занимаются вопросами глобального неравенства. Они утверждают, что лауреаты игнорируют множество факторов, способствовавших экономическому подъему в странах Запада: прежде всего геноцид коренных народов, работорговлю и неравномерное развитие.

Почему процветание стран Запада нельзя объяснить «правильными» институтами и какие ошибки допустили авторы в своей интерпретации исторических событий?

Самая известная книга Аджемоглу и Робинсона красноречиво называется Why Nations Fail — «Почему нации проваливаются» (на русском ее издали под названием «Почему одни страны богатые, а другие бедные. Происхождение власти, процветания и нищеты»). Эта работа, опубликованная в 2012 году, стала бестселлером и была переведена на 40 языков.

Главная идея книги заключается в том, что процветание общества зависит от того, какие в нем преобладают институты: экстрактивные или инклюзивные. При опоре на экстрактивные институты экономика нацелена на извлечение рентыДоходы, получаемые за счет владения каким-либо активом. К таким доходам можно отнести доходы от природных ресурсов, земли и интеллектуальной собственности.. К такому типу институтов можно отнести авторитарное управление, монополии, принудительный труд, концентрацию экономических благ в руках приближенных к власти лиц или объединений. Это приводит к тому, что экономика становится отсталой и формируется олигархическая власть.

И наоборот, страны становятся благополучными, если в них преобладают инклюзивные институты, которые «разрешают и, более того, стимулируют участие больших групп населения в экономической активности». К ним относятся защита прав частной собственности, независимые суды, равные возможности для участия граждан в экономической активности, конкурентная экономика и демократическое управление.

Современное состояние большинства стран по всему миру, согласно Аджемоглу и Робинсону, все еще связано с тем, какие институты построили европейские колонизаторы. Там, где европейцы могли поселиться, они создавали инклюзивные институты, которые позволяли местным участвовать в экономической активности. В непоселенческих колониях европейцы строили экстрактивные институты, выкачивая из них ресурсы и принуждая местное население к подневольному труду.

Смотрите наше видео о том, как европейские страны продолжают влиять на страны Глобального Юга

Как Европа завалила мусором Глобальный Юг

Разбираемся, что не так с заботой об экологии в современном мире

Видео-отдел DOXA

Авторы сравнивают уровень благополучия различных стран и сопоставляют его с двумя типами колоний. Это позволяет им сделать вывод о том, что страны, которые были поселенческими колониями, оказались более успешными в экономическом плане. Эту разницу экономисты объясняют наличием инклюзивных институтов. Проблема заключается в том, что колонизаторы внедрили их не везде.

Как же европейцы решали, куда завезти «правильные» институты? Аджемоглу и Робинсон объясняют это, по сути, географическими причинами: колонизаторы селились там, где они могли вытеснить коренное население и не погибнуть от местных болезней — в частности, в климатически умеренных регионах. В тропических густонаселенных районах местных жителей было сложнее полностью вытеснить или подчинить. Тогда метрополия делала выбор в пользу экстрактивного режима.

Лауреаты называют колониальную историю «естественным экспериментом», который позволяет понять, как благополучие современных стран может быть связано с политическими институтами, построенными колонизаторами, а также со смертностью поселенцев и численностью коренного населения. Тема колонизации и ее благ становится центральной для работы лауреатов, но они обходят стороной ее негативные последствия. В своей речи по случаю вручения награды Аджемоглу произнес:

«Вместо того чтобы задаваться вопросом, был ли колониализм положительным или отрицательным явлением, мы фокусируемся на том, как разные колониальные стратегии привели к разным институциональным характеристикам, которые сохраняются во времени».

Одна из исследователей, которая критикует исследования Аджемоглу, Джонсона и Робинсона — экономистка Ингрид КвангравенДоцентка программы «Международное развитие» и программная директорка бакалавриата в Королевском колледже Лондона.. В разговоре со мной она отмечает, что лауреаты игнорируют тот факт, что колониальные режимы в разных странах не существовали обособленно, а были частью глобальной системы. В частности, благополучие поселенческих режимов напрямую связано с эксплуатацией непоселенческих колоний.

«Аджемоглу, Джонсон и Робинсон совершенно не понимают, что капитализм развивался на глобальном Севере благодаря глобальным процессам, таким как выкачивание ресурсов из колоний и трансатлантическая работорговля. Они рассматривают колониализм как внешнее воздействие на отдельное общество и поэтому абсолютно упускают, что капитализм — глобальная система, для которой характерно неравномерное развитие».

Кроме того, авторы искажают то, как на самом деле выглядел поселенческий колониализм, который не исчерпывался построением инклюзивных институтов. До того как в поселенческих колониях появлялась защита права собственности, эта собственность в виде земли изымалась у коренных жителей, которые долго время жили на ней и использовали ее для удовлетворения своих потребностей. Квангравен добавляет:

«Колониализм в США, Канаде, Новой Зеландии и Австралии сопровождался массовым лишением собственности и насилием по отношению к коренным народам. В этих странах во время их развития не было сильных прав собственности, напротив, нарушения прав собственности были широко распространены».

Норвежский экономист Эрик РайнертПрофессор Таллинского университета и почетный профессор Университетского колледжа Лондона, экономический историк (в отличие, кстати, от авторов Why Nations Fail) и автор книги How Rich Countries Got Rich («Как богатые страны стали богатыми и почему бедные страны остаются бедными»). критикует лауреатов за то, что они путают причину и следствие. Отвечая на мои вопросы, он указывает на то, что институты не предшествуют экономическому развитию, а выступают как решение проблем в процессе этого развития:

«Большинство полезных институтов создаются для решения уже существующих экономических проблем. Венецианцы не изобретали “страхование”, чтобы заниматься дальними торговыми перевозками. У них уже была обширная и очень рискованная международная торговля на дальние расстояния. Риск нивелировался тем, что 40 человек владели по 2,5% корабля и груза. Это было очень запутанно. Поэтому они создали институт страхования.

Или другой пример: венецианцы жили в огромном городе, в котором требовалось организовать право собственности. Для этой цели они создали catasto (кадастр) — систему регистрации права собственности. Это не значит, что у них сначала была система прав собственности, а только потом, благодаря ее существованию, они смогли построить город».

Кроме того, одного только наличия «правильных» институтов не хватает для экономического роста, на что указывают и Квангравен, и Райнерт. Квангравен отмечает, что внедрение инклюзивных институтов в бедных странах не изменит факта неравномерного развития глобального капитализма. Райнерт добавляет, что такая картина игнорирует тот факт, что инклюзивные институты начинают функционировать только в тех обществах, которые достигают определенного уровня развития промышленности:

«Они игнорируют, что отсутствие индустриализации — это главная причина бедности. В докладе для ООН 2006 года я писал: “История показывает, что только те общества, которые достигли определенного уровня промышленного производства и/или других видов деятельности с возрастающей отдачей, когда-либо достигали «правильных» институтов или какой-либо степени «конкурентоспособности»”. Столетия накопленного опыта показывают, что сегодняшний лозунг “сделай институты правильными” не может быть воплощен в реальность без «“вовлечения в правильные виды экономической деятельности”».

Кроме того, в истории достаточно примеров того, как страны становились богатыми и избегали ловушки бедностиПоложение, при котором бедность «наследуется» от предыдущих поколений из-за устойчивых самовоспроизводящихся общественных механизмов., не используя институты, сложившиеся на Западе. К ним можно отнести восточноазиатские страны: Сингапур, Южную Корею, Тайвань и с недавних пор Китай. Политическая исследовательница Юэн Юэн Ан в своей книге «Позолоченный век Китая» (China’s Gilded Age) показывает, как такой «неправильный» институт как коррупция не помешал китайскому экономическому развитию. Она раскритиковала присуждение Нобелевской премии и отметила, что лауреаты не могут объяснить экономический рост не только в КНР, но и на Западе. Например, Юэн Ан отмечает, что в США в период наиболее активного развития, известный как «Позолоченный век» (1870–1890-е), коррупционеры чувствовали себя вполне комфортно.

Проблема идей Аджемоглу, Джонсона и Робинсона заключается в том, что это не просто теории. Это часть доминирующей идеологии, которая в том числе диктует условия для экономического развития бедных стран. Согласно этой идеологии, бедным странам нужно снизить контроль государства за рынком до минимума, а саморегулирующиеся рынки с высокой внешней и внутренней конкуренцией сами приведут экономику в порядок.

Западные страны стали богатыми благодаря государственному вмешательству и протекционизму, а теперь отказывают в праве на такие инструменты развивающимся странам

Например, Международный валютный фонд, который предоставляет займы развивающимся странам, накладывает на них серьезные условия в виде снятия тарифных ограничений и введения свободной торговли. В итоге вместо экономического развития происходит обратный процесс: например, после распада социалистического блока Монголия, следуя указаниям МВФ, из промышленной страны деградировала до уровня пастушеской, а в Перу после похожих процедур с 1970-х годов уровень зарплат катастрофически снизился по всей стране.

Широкий пласт исследований убедительно доказывает, что западные страны, а затем и капиталистические страны Азии стали богатыми не благодаря свободной торговле и «правильным» институтам, а благодаря государственному вмешательству и протекционизмуК протекционистским ограничениям относятся пошлины на ввозимые в страну товары (чтобы они были дороже, а товары, производимые в стране, — дешевле), ограничения на ввоз определенных товаров, государственные субсидии для отечественных производителей.. Так, в США практически на протяжении всей их истории (с 1816 года вплоть до 1960-х) осуществлялись жесткие протекционистские ограничения, прежде всего высокие тарифы на импорт. Это позволяло государству развивать свою собственную промышленность. А теперь Запад отказывает в праве на такие инструменты развивающимся и бедным странам глобального ЮгаВ основном бывшие колонии, то есть современные страны Латинской Америки, Африки и Азии, которые ранее находились под контролем западных стран..

Ингрид Квангравен не удивляется тому, что экономика игнорирует структурные проблемы капитализма и колониализма, ведь, по ее мнению, сама эта наука служит легитимации глобальной системы. В разговоре со мной она отмечает, что существует множество исследований неравномерного развития, в том числе в рамках марксистской и постколониальной традиций. Однако экономисты, как правило, их игнорируют.

«В итоге, вместо того чтобы обращаться к структурным проблемам капитализма и империализма, такие экономисты ищут недостатки в странах глобального Юга».

Россия — хороший пример того, почему импорт «правильных» институтов не работает. Либералы 90-х годов во главе с Борисом Ельциным проводили рыночные реформы и строили институты, не ориентируясь на массы людей. Создание частной собственности через шоковую терапию и залоговые аукционы стало приоритетнее, чем власть народа. Идея о том, что сначала «правильные» институты, а потом демократия, свобода и благосостояние, не сработала. Ошибка не в том, что институты переносились как-то не так или что их переносили какие-то плохие люди. Ошибка в самой идее.

Для того чтобы построить процветающую Россию, нам нужно разобраться, как может выглядеть демократический контроль за экономикой, который будет обеспечивать равенство и благополучие всех россиян. Для этого нужно отбросить теории, согласно которым нужно просто скопировать и вставить «правильные» институты. Особенно когда мы видим, что по всему Западу эти институты находятся в сильнейшем кризисе, в результате которого к власти приходят авторитарные ультраправые политики.

В этой колонке наш автор разбирается, почему нельзя просто сделать «как на Западе». Мы думаем, что важно обсуждать такие идеи, чтобы разобраться, как выбраться из текущего политического тупика. Поддержите нас, чтобы мы продолжили публиковать такие тексты.

Поддержать

Оформите разовое или ежемесячное пожертвование.